Проклятие притча Я читал байроновского Манфреда… Когда я дошел до того места, где дух женщины, погубленной Манфредом, произносит над ним свое таинственное заклинание, я ощутил некоторый трепет. Помните: «Да будут без сна твои ночи, да вечно ощущает твоя злая душа мое незримое неотвязное присутствие, да станет она своим собственным адом». Но тут мне вспомнилось иное… Однажды, в России, я был свидетелем ожесточенной распри между двумя крестьянами, отцом и сыном. Сын кончил тем, что нанес отцу нестерпимое оскорбление. – Прокляни его, Васильич, прокляни окаянного! – закричала жена старика. – Изволь, Петровна, – отвечал старик глухим голосом и широко перекрестился: – Пускай же и он дождется сына, который на глазах своей матери плюнет отцу в его седую бороду! Это проклятие показалось мне ужаснее манфредовского. Сын раскрыл было рот, да пошатнулся на ногах, позеленел в лице – и вышел вон. И.С.Тургенев |
....а мой... такой чудный вечер...чуднО додымился...до востока ...человеку много ль надо... |
...мой вечер перешёл в утро твоё, Джонатан https://youtu.be/qzZrLQrQ-cg Приятного, Джонатан. аппетита...что на завтрак? Доброго и удачного дня!...))) |
Бар-Иегуда Пражский Ветер свищет и гуляет сквозь чердак. На гвозде чернеет тощий лапсердак. Жизнь - как гноище. Острупела душа, Скрипка сломана и сын похоронён... Каждый вечер, возвращаясь без гроша, Я, как Иов прокажённый, заклеймён. Даже дети сквозь кухонный гам и чад «Вон, явился Богом прОклятый!» - кричат. И за милостыней рынком семеня, Гневом Вышнего терзаем и травим, Я кусаю руку, бьющую меня, Как бичуемый пророком Мицраим. А в колодце полутёмного двора - Драки, крики, перебранка до утра. Разверну ли со смирением Талмуд - Мудрость праотцев строга и холодна: Точно факелоносители идут С чёрным пламенем святые письмена. И тогда я тайну тайн, врата ворот, Разворачиваю книгу Сефирот. К зыби символов в двоящемся стихе Приникаю, как к целебному ключу, Имя Господа миров - Йод - хэ - вов - хэ - Онемевшими устами лепечу. Так сегодня я забылся, и во сне, Вот, виденье громовое было мне. Видел я одновременно все края, Всё, что было и что будет впереди... Синим сводом распростёрт над миром Я, Солнце белое горит в моей груди. Мириады светоносных моих рук Простираются в волнующийся круг, Свет и жар - неистощимые дары - Мечет сердце, как бушующий костёр, И, рождаясь, многоцветные миры Улетают в раздвигаемый простор... Я проснулся, полумёртвый. Тьма везде. Лапсердак висит, как тряпка, на гвозде. 1935 Д. Андреев |
Уроки Аббатисы Из поэмы «Труды и дни Лавинии, монахини из ордена Обрезания Сердца (От Рождества до Пасхи)» Е. Шварц Мне Аббатиса задала урок – Ей карту Рая сделать поточнее. Я ей сказала – я не Сведенборг. Она мне: будь смиренней и смирнее. Всю ночь напрасно мучилась и сникла, Пока не прилетел мой Ангел-Волк, Он взял карандаши, бумагу, циркуль И вспомнил на бумаге всё, что мог. Но Аббатиса мне сказала: «Спрячь. Или сожги. Ведь я тебя просила, Тебе бы только ангела запрячь, А где ж твои и зрение и сила?» Мне Аббатиса задала урок – Чтоб я неделю не пила, не ела, Чтоб на себя я изнутри смотрела Как на распятую – на раны рук и ног. Неделю так я истово трудилась – А было лето, ухала гроза, – Как на ступнях вдруг язвами открылись И на ладонях синие глаза. Я к Аббатисе кинулась – смотрите! Стигматы! В голубой крови! Она в ответ: ступай назад в обитель, И нет в тебе ни боли, ни любви. Мне Аббатиса задала урок – Чтоб я умом в Ерусалим летела На вечерю прощанья и любви, – И я помчалась, бросив на пол тело. «Что видела ты?» – «Видела я вечер. Все с рынка шли. В дому горели свечи. Мужей двенадцать, кубок и ножи, Вино, на стол пролитое. В нём – муху. Она болтала лапками, но жизнь В ней, пьяной, меркла...» – «Ну а Спасителя?» – «Его я не видала. Нет, врать не буду. Стоило Глаза поднять – их будто солнцем выжигало, Шар золотой калил. Как ни старалась – Его не видела, почти слепой осталась». Она мне улыбнулась – «Глазкам больно?» И в первый раз осталась мной довольна. |
Котировки онлайн
|
Котировки
для профессионалов |
Игровые сервисы
|