Восток - дело тонкое

Потомство кицунэ от браков с людьми сами обычно становятся мистическими личностями, ходящими заповедными и темными тропами.

Таким был Абэ-но Сэимэи, знаменитый оккультист эпохи Хэйан.
Его матерью была кицунэ Кудзуноха, долго прожившая в семье человека – но в итоге разоблаченная и вынужденная уйти в лес.
Если одни источники утверждают, что Сэимэи не имел потомства, то другие называют его потомками целый ряд японских мистиков последующих времен.

Потомству браков между людьми и кицунэ обычно приписывают особенные физические и сверхъестественные свойства.
Конкретная природа этих свойств, однако, сильно меняется от одного источника к другому.
Дождь, падающий среди ясного неба, иногда называют кицунэ но ёмэири или «свадьба кицунэ».

Вообще, кицунэ в японской мистике делятся на две категории: находящихся на службе Инари «Тэнко» (Небесных Лис), и «Ногицунэ» (Вольных Лис).
Впрочем, представляется, что грань между ними весьма тонка и условна.
Иногда кицунэ, как считается, могут вселяться в тела людей – вызывая эффекты, сходные с христианской «одержимостью бесом». По некоторым данным, таким образом лисы восстанавливают свои силы после ранений или истощения.



Иногда «вселение лисы», Кицунэцуки (феномен, признанный медицинской наукой, но слабо объясненный и отнесенный к «национально-обусловленным синдромам»), проявляется более тонко – во внезапной любви к рису, тофу и птице, желанию скрыть глаза от собеседника, повышенной сексуальной активности, нервозности и эмоциональной холодности.
Впрочем, иные источники описывают именно этот феномен как проявление «лисьей крови».
В старые времена таких людей, по извечной человеческой традиции, тащили на костер – особенно, если экзорцизм не помогал, и лиса не изгонялась; а их родственники подвергались обструкции, и часто оказывались вынуждены покинуть свои дома.
По японским физиогномическим представлениям, «лисью кровь» можно обнаружить и по внешности. Подозрение в неполностью человеческой природе вызывали люди с густой шевелюрой, близко поставленными глазами, узким лицом, удлиненным и курносым («лисьим») носом, и высокими скулами.
Самым надежным способом обнаружения кицунэ считались зеркала и тени (впрочем, почти не работавшие в отношении высших кицунэ, и полукровок). А также принципиальная и взаимная нелюбовь кицунэ и их потомков к собакам.



Магические способности кицунэ растут по мере взросления и обретения новых уровней в иерархии.
Если возможности молодого кицунэ весьма ограничены, то затем они приобретают возможности мощного гипноза, создания сложных иллюзий и целых иллюзорных пространств.
С помощью волшебных жемчужин, кицунэ способны защищаться огнем и молниями.
Со временем приобретаются умения летать, становиться невидимым и принимать любые формы.

Высшие кицунэ обладают властью над пространством и временем, способны принимать волшебные формы – драконов, гигантских деревьев до неба, второй луны в небе; умеют наводить безумие на людей и массово подчинять их своей воле.




Вот такие они, эти существа, подданные богини Инари.

АД И РАЙ

японская притча


Самурай обратился к учителю, чтобы получить ответ на вопрос, не дававший ему покоя.

- Что ты хочешь узнать? - спросил его мастер.
- Скажи мне, о учитель, существуют ли рай и ад?
Но мастер рассмеялся и сказал: "Человек настолько туп, что ему и жизни не хватит понять такие возвышенные вещи..."Воин застыл, пораженный. Никто и никогда не говорил так с японским самураем. Это означало немедленную смерть тому, кто его оскорбил. Его рука метнулась к мечу и занесла его для смертельного удара. Но за долю секунды до того, как его меч опустился на голову учителя, он услышал слова:
- Это врата в ад - запомни.
И снова воин застыл в изумлении. Его собственная ярость приносила ад ему самому и тем, на кого он нападал. И учитель рискнул своей жизнью, чтобы ясно показать всю неизбежность такого мышления.
Глубоко дыша, самурай медленно убрал свой меч и смиренно поклонился в благоговении и уважении к учителю.
- А это - врата в рай, - улыбнулся ему учитель...

"Наш рай и ад всегда с нами, внутри нас. Мы лишь делаем выбор"
Лао цзы

Песня цветка

Я – слово, которое говорит природа, а потом берет его обратно и скрывает в складках своего сердца, а потом говорит опять. Я – звезда, упавшая с голубого покрова на зеленый ковер.

Я – дочь стихий, которую выносила зима, породила весна, вырастило лето и усыпила осень.

Я – подарок влюбленным, я – венец на свадьбе, я – последний дар живого мертвому.

Утром я помогаю ветерку возвестить приход света, а вечером вместе с птицами прощаюсь с ним.

Я покачиваюсь в долинах и украшаю их, я дышу в воздухе и напояю его ароматом. Я обнимаю дремоту, и бесчисленные глаза ночи смотрят на меня. Я ищу бодрствования, чтобы на меня смотрел единственный глаз дня.



Я пью вино росы, слушаю песни дроздов и танцую под хлопанье в ладоши травы. Я всегда смотрю ввысь, чтобы видеть свет, и не вижу своей тени. Такова мудрость, которой не научился еще человек.

Джебран Халиль Джебран

Человек-медведь

притча-миф айнов

В древние времена жила семья, муж и жена.
Однажды муж заболел и вскоре умер, не оставив детей, и жена осталась совсем одна.
Соседи увидели, что женщина будет иметь ребенка, и некоторые из них сказали: «Несомненно, эта женщина вышла замуж снова».
Другие говорили: «Нет, ее покойный муж воскрес из мертвых».
Но сама женщина говорила, что с ней произошло чудо, и описала его так: «Однажды вечером к ней в хижину вошло какое-то существо, похожее на мужчину, одетого в черные одежды.
Он сказал: «Женщина, я – Бог, который обитает в горах — медведь, но я сейчас принял телесную форму человека. Твой муж умер, и ты одинока. Я видел это, и я пришел сказать, что у тебя будет ребенок. Он будет моим подарком тебе». И сказав это, он ушел.
От божества женщина родила двух сыновей человека и медведя.
Однажды человек, вступив с братом медведем в поединок, победил его. Умирая, медведь просил во имя благополучия человека обязательно устраивать для всех убитых на охоте медведей похороны и праздник, на котором, согласно завещанному ритуалу, люди должны будут, церемониально есть мясо медведя.
Определил запреты для женщины – матери своего ребёнка – медведя (не употреблять в пищу мясо зверя).
Сын-человек стал отцом многих детей.
Таким образом, получается, что многие из айнов и по сей день считаются родственниками медведя.

Стойбище айнов

Пророки умерли, но западает в души
Остаток их речей, хоть и звучит всё глуше.

Пусть бедствует старик. Должно быть, жизнь права:
И львята никогда кормить не станут льва.

Рассудок запрещает греховные поступки.
Но к ним влечёт природа и требует уступки.

Смерть – это мирный сон, отдохновенье плоти,
А жизнь – бессонница, пристрастная к заботе.

Соседский верблюжонок голодает,
А твой объелся – так всегда бывает.

Среди лжецов я лицемером стал,
Как я от человечества устал!

Сыны Адама, скверно вы живёте
- В любви и ненависти вечно лжёте.

Аль-Маарри Ахмад (Абу-ль-Аля)

УтрА!
А сибирякАм днЯ!
https://youtu.be/6dvY7ppZ2BY
Джони, ты музыку уважаешь?

Уважаю )

Привет!

А к Крису Ри отдельное уважительное отношение )

Однажды, еще в те времена, когда Сэй Сенагон
жила рядом с домом, в котором в старину жил
Мотосукэ , после сильного снегопада упала
ограда, дома разделяющая. По этому случаю я
отправила ей такое послание…

Падает снег,
Заметая дорожки. В старом саду
Пустынно и тихо.
И где она, та ограда,
Ее не отыщешь теперь.

Акадзомэ Эмон (яп. 赤染衛門?, 956—1041)

‎Тот снег, что выпал
в селе Йошино за ночь,
‎во мгле рассвета
блестит, как будто залит
луны сияньем бледным.

Саконоуэ-но-Коренори.

Зиме вопреки
Вырастают из сердца
Бабочки крылья

Басё

Сложено при виде снегопада



Хоть зима на дворе,

но кажется, будто бы с неба

опадают цветы, —

и гадаем, уж не весна ли

началась в заоблачных высях…


Написал прапрадед Сэй-Сёнагон Киёхара-но Фукаябу.

Без названия



Хоть немного еще

побудь перед тем, как растаять! —

Ведь с приходом весны

не увидеть нам больше снега

сквозь завесу дымки туманной…

(Неизвестный автор)

СЕКСУАЛЬНЫЕ ОБЫЧАИ АРАБОВ




Ислам признает и одобряет любовь и секс супругов и запрещает прочие виды половой близости. Согласно Корану любовь дана Аллахом как необходимая часть сексуальных отношений мужчины и женщины: «… устроил между вами любовь и милость» (Коран 30:21).
В исламе любовь рассматривается как необходимое условие полноценной реализации сексуальных отношений мужчины и женщины.
В то же время в исламе нет культа платонической, духовной любви к женщине.
Не существует в исламе и узаконенного обета безбрачия и института монашества.
Пророк Мухаммад ( мир ему) отрицательно относился к безбрачию и сексуальному воздержанию, какими бы благими намерениями они не объяснялись.
Например, сообщается, что Мухаммед запретил своему сподвижнику Усману ибн Мазуну практиковать воздержание с целью целиком посвятить себя Аллаху.



В арабском (и исламском) мире нет согласия среди богословов можно ли супругам видеть друг друга обнаженными или следует прикрываться хотя бы одеялом.
Абу Хамид аль-Газали (1058–1111) в трактате «Счастливый мусульманский брак» писал, что мусульманин перед началом полового акта с женщиной должен произнести: «Бисмиллахир-рахманир-рахим» (Во имя Аллаха, Милостивого ко всем на этом свете и лишь для верующих в День Суда), затем прочитать суру «аль-Ихлас» из Корана и обратиться к Всевышнему с просьбой дать ему хорошее потомство и уберечь от шайтана.
«И если приблизится момент эякуляции, то скажи про себя не размыкая губ: «Слава Аллаху, который создал из воды человека».



Не следует находиться головой в сторону киблы (направление на Каабу) во время полового сношения из уважения к Каабе.
Мужчина и женщина должны прикрываться чем-либо, так как пророк Мухаммад (мир ему) укутывался с головой во время сношения с женами и во время оргазма говорил им: «Тебе следует молчать!»

По мнению других богословов, поучение пророка о желательности накрываться одеялом во время занятий сексом недостаточно подтверждено. А значит, оно не носит обязательного характера.
Так Абдулла аль-Кадир утверждал: «Быть ли партнерам голыми или нет, это зависит от их вкуса и не противоречит Сунне. Ведь в Коране сказано: «Ваши жены нива для вас».
Также есть хадис о Пророке Мухаммаде (мир ему) и его молодой жене Аише (да будет доволен ею Аллах), которые вместе мылись, т. е. были голыми. Следовательно, нет препятствий и для половых сношений в обнаженном виде».
Действительно, Коран дозволяет супругам наслаждаться друг другом как они того пожелают: «Ваши жены – нивы для вас, ходите на вашу ниву [как] пожелаете» (Коран, 2:223). Последнее понимается как право заниматься сексом в любых позициях.
₽


В Коране ничего не говорится о запрете на оральный секс. Но анальный секс – грех, харам: «Аллах не настолько застенчив, чтобы не сказать вам правды: не вступайте в половую связь с вашими женами через анус».
Жена вправе отказать мужу, если он понуждает ее к анальному сексу, а если он настаивает, может подать на развод.



Мастурбация допускается богословами лишь в случаях, если молодой человек боится совершить прелюбодеяние или у него нет денег на женитьбу. Чтобы онанизм не вошел в привычку, Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) советует прибегать к посту.
Особенно жестко каралось прелюбодеяние. В Коране об этом сказано: «Прелюбодейку и прелюбодея – каждого из них высеките сто раз. Пусть не овладевает вами жалость к ним ради религии Аллаха, если вы веруете в Аллаха и в Последний день. А свидетелями их наказания пусть будет группа верующих» (Коран, 24: 2–4).
Женатых людей за прелюбодеяние казнили через побивание камнями.
В хадисе от Ибн Мас’уда сообщается, что посланник Аллах сказал: «Не дозволено проливать кровь мусульманина, за исключением трех случаев: когда казнят женатого человека, совершившего прелюбодеяние; когда лишают жизнь за жизнь; и когда кто-нибудь отступается от своей религии и покидает общину».



Для арабов в сексе чрезвычайно важна чистоплотность. Партнеры должны быть чисто вымыты и привлекательны до начала полового акта и остаться такими же после его завершения. Чистоплотность включает предварительное удаление у женщины и мужчины всех или большей части волос тела.
После сближения следует помыться или по крайней мере подмыться. Для женщины непреложно помыться полностью, включая волосы на голове. Влажные волосы у женщины могут вызвать шутки в компании, как свидетельство недавнего сближения.



Арабы обоего пола высоко ценят красивое белье и ароматные масла. В то же время, культура тела – физические упражнения и диета, мало распространена даже среди людей, имеющих досуг и достаток. Проблема излишней полноты является ныне актуальной в состоятельных кругах арабского общества.

Акутагава Рюноскэ.

ЧУДЕСА МАГИИ

Короткий рассказ.





Был дождливый осенний вечер. Рикша, который вез меня, бежал то вверх, то вниз по крутым холмам предместья Омори. Наконец он остановился и опустил оглобли перед маленьким домиком европейского типа, спрятавшимся посреди бамбуковой рощи.

В тесном подъезде, где серая краска давно облупилась и висела, как лохмотья, я прочел надпись, сделанную японскими знаками на новой фарфоровой дощечке: «Индиец Матирам Мисра».

Теперь, должно быть, многие из вас знают о Матираме Мисре. Мисра-кун, патриот, родом из Калькутты, был горячим поборником независимости Индии. В то же время он был великим мастером искусства магии, изучив ее тайны под руководством знаменитого брахмана Хассан-хана.

За месяц до этого один мой приятель познакомил меня с Мисрой-куном. Мы с ним много спорили по разным политическим вопросам, но мне еще не довелось видеть, как он совершает свои удивительные магические опыты. И потому, послав ему заранее письмо с просьбой показать мне нынче вечером чудеса магии, я взял рикшу и поехал в унылое предместье Омори, где проживал тогда Мисра-кун.

Стоя под проливным дождем, я при тусклом свете фонаря отыскал под фамильной дощечкой звонок и нажал кнопку. Мне сразу отперли. Из дверей высунулась низкорослая старушка-японка, бывшая в услужении у Мисры-куна.

— Господин Мисра дома?

— Как же, как же, пожалуйте! Он давно вас поджидает.

С этими радушными словами старушка прямо из прихожей провела меня в комнату Мисры-куна.

— Добрый вечер! Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали в такой дождь!

Смуглолицый и большеглазый, с мягкими усами, Мисра-кун оживленно приветствовал меня, припуская фитиль в стоявшей на столе керосиновой лампе.

— Нет, право, ради того чтобы посмотреть чудеса вашего искусства, я готов приехать в любую погоду. Стоит ли говорить о дожде!

Я опустился на стул и оглядел слабо освещенную керосиновой лампой мрачную комнату.

Бедная обстановка в европейском стиле. Посередине большой стол, возле стены удобный книжный шкаф, столик перед окном… Да еще два стула для нас, вот и все. И стулья и столы — старые, обшарпанные. Даже нарядная скатерть с вытканными по краю красными цветами истрепалась до того, что кое-где плешинами обнаружилась основа.



Но вот обмен приветствиями закончился. Некоторое время я безотчетно слушал, как шумит дождь в бамбуковой роще. Вскоре опять появилась старая служанка и подала нам по чашке зеленого чая.

Мисра-кун открыл коробку с сигарами:

— Прошу вас, возьмите сигару!

— Благодарю!

Я без дальнейших церемоний выбрал сигару и, зажигая ее, сказал:

— Наверно, подвластный вам дух называется джинном. А скажите, это при его помощи будут совершены чудеса магии, которые я сейчас увижу?

Мисра-кун тоже закурил сигару и, лукаво посмеиваясь, выпустил струйку ароматного дыма.

— В джиннов верили много столетий назад. Ну, скажем, в эпоху «Тысячи и одной ночи». Магия, которой я обучался у Хассан-хана, — не волшебство. И вы могли бы делать то же, если б захотели. Это всего лишь гипноз, согласно последнему слову науки. Взгляните! Достаточно сделать рукою вот так…

Мисра-кун поднял руку и два-три раза начертил в воздухе перед моими глазами какое-то подобие треугольника, потом поднес руку к столу и сорвал красный цветок, вытканный на краю скатерти. Изумившись, я невольно придвинул свой стул поближе и начал внимательно разглядывать цветок. Сомнения не было: только сейчас он составлял часть узора. Но когда Мисра-кун поднес этот цветок к моему носу, на меня повеяло густым ароматом, напоминавшим запах мускуса.

Я так был поражен, что не мог сдержать возгласа удивления. Мисра-кун, продолжая улыбаться, будто случайно уронил цветок на стол. И не успел цветок коснуться скатерти, как снова слился с узором. Сорвать этот цветок? Да разве можно было теперь хотя бы пошевелить один из его лепестков!

— Ну, что скажете? Невероятно, правда? А теперь взгляните-ка на эту лампу.

С этими словами Мисра-кун слегка передвинул стоявшую на столе лампу. И в тот же миг, неизвестно почему, лампа вдруг завертелась волчком, причем осью вращения служило ламповое стекло. Сперва я даже перепугался, сердце у меня так и замирало при мысли, что вот-вот вспыхнет пожар. А тем временем Мисра-кун с самым беззаботным видом попивал чай. Испуг мой понемногу прошел, и я стал, не отрывая глаз, смотреть, как лампа вертится все скорее и скорее.

Это в самом деле было красивое, поразительное зрелище! Абажур в своем стремительном круженье поднял ветер, а желтый огонек хотя бы раз мигнул!

Лампа, наконец, начала вертеться с такой быстротой, что мне показалось, будто она стоит на месте. Мгновение — и я понял: она, как прежде, неподвижно стоит посреди стола. Ламповое стекло даже не накренилось.

— Вы изумлены? А ведь это фокусы для детей! Но если хотите, я покажу вам еще кое-что.

Мисра-кун обернулся и поглядел на книжный шкаф. Потом протянул к нему руку и словно кого-то поманил пальцем.
Вдруг книги, тесным строем стоявшие в шкафу, зашевелились и одна за другой стали перелетать на стол. На лету они широко распахивали створки переплета и легко реяли в воздухе, как летучие мыши летним вечером. Я как был с сигарой в зубах, так и оцепенел от неожиданности. Книги свободно кружились в кругу тусклого света над лампой, а затем друг за дружкой, в строгом порядке, стали ложиться на стол, пока перед нами не выросла целая пирамида. И в том же строгом порядке стали по очереди, от первой до последней, перелетать в шкаф.

И вот что было любопытней всего! Одна из книг в тонкой бумажной обложке вдруг раскрылась так, словно у нее распустились крылья, и взмыла к самому потолку. Некоторое время она описывала круги над столом — и вдруг, шурша страницами, стремительно упала мне на колени. «В чем тут дело?» — подумал я и бросил взгляд на обложку. Это был новый французский роман, который неделю назад я дал почитать Мисре-куну.

— Позвольте вернуть вам с благодарностью, — все еще улыбаясь, любезно сказал мне Мисра-кун.

Все книги уже успели перелететь обратно в шкаф. Я будто от сна очнулся и с минуту не мог вымолвить ни слова. Вдруг мне припомнилось, что сказал Мисра-кун: «И вы могли бы делать то же, если б захотели».




— Да, я слышал о вас много удивительного. И все же, должен сознаться, ваше искусство превзошло мои ожидания. Но вы сказали, что и я могу научиться этому искусству. Вы, вероятно, пошутили?

— Уверяю вас, нет! Каждый может обучиться магии без особого труда. Но только…

Пристально глядя мне в лицо, Мисра-кун вдруг перешел на серьезный тон.

— Только не человек, одержимый корыстью! Если вы правда хотите научиться искусству Хассан-хана, вам нужно сначала победить в себе корыстолюбие. В вашей ли это власти?

— Надеюсь, что так, — ответил я. Но, почувствовав в душе некоторую неуверенность, поспешил добавить: — Лишь бы вы согласились стать моим наставником!

Лицо Мисры-куна продолжало выражать сомнение. Но, видно, он подумал, что упорствовать дальше было бы неучтиво, и наконец великодушно согласился.

— Ну что ж, буду вас учить. Наука простая, но так сразу она не дается, нужно время. Оставайтесь сегодня ночевать у меня.

— О, я бесконечно вам признателен!

Вне себя от радости, что буду учиться искусству магии, я рассыпался в благодарности. Но Мисра-кун, словно ничего не слыша, спокойно поднялся со стула и позвал:

— Бабушка! Бабушка! Гость сегодня ночует у нас. Приготовьте ему постель.

Сердце у меня сильно забилось. Позабыв стряхнуть пепел с сигары, я невольно поднял глаза и поглядел в упор на Мисру-куна, на его приветливое лицо, озаренное светом лампы.

Прошел месяц с тех пор, как я начал учиться магии у Мисры-куна. В точно такой же дождливый вечер я вел легкий разговор с несколькими друзьями, сидя возле пылающего камина в комнате одного из клубов на улице Гиндза.

Как-никак это было в центре Токио, и потому шум дождя, лившегося потоком на крыши бесчисленных автомобилей и экипажей, не казался столь печальным, как тогда в бамбуковой чаще Омори.

Да и клубная комната выглядела такой веселой: яркий электрический свет, большие кресла, обтянутые кожей, гладкий сверкающий паркет — все это было так непохоже на мрачную комнату Мисры-куна, где, казалось, вот-вот появятся привидения…

Мы беседовали в облаках сигарного дыма о скачках и охоте. Один из приятелей небрежно бросил окурок сигары в камин и повернулся ко мне.

— Говорят, последнее время вы занимаетесь магическими опытами. Не покажете ли нам что-нибудь?

— Что ж, пожалуй, — ответил я, запрокинув голову на спинку кресла, таким самоуверенным тоном, словно был уже великим магом.

— Тогда покажите что угодно — по вашему выбору. Но пусть это будет чудо, недоступное обыкновенному фокуснику.

Все поддержали его и придвинули стулья поближе, словно приглашая меня приступить к делу.

Я медленно поднялся с места.

— Смотрите внимательно. Искусство магии не требует никаких уловок и ухищрений!

Говоря это, я завернул манжеты рубашки и спокойно сгреб в ладони несколько раскаленных угольков из камина. Но даже и эта безделица насмерть перепугала зрителей. Они невольно подались назад из страха, что обожгутся.

Я же, сохраняя полное спокойствие, некоторое время показывал, как пылают на моих ладонях угли, а потом разбросал их по паркету. И вдруг, заглушая шум дождя за окнами, по всему полу словно забарабанили тяжелые капли… Огненные угольки, вылетая из моих рук, превращались в бесчисленные сверкающие червонцы и золотым дождем сыпались на пол. Приятелям моим казалось, будто они видят сон. Они забыли даже аплодировать.

— Ну вот вам — сущий пустячок!

И я, улыбаясь с видом победителя, спокойно сел в свое кресло.

— Послушайте, неужели это настоящие червонцы? — спросил минут через пять один из моих пораженных изумлением друзей.

— Самые настоящие червонцы. Если не верите, попробуйте возьмите их в руки.

— Ну уж нет! Кому охота обжечься?

И все же один из зрителей боязливо поднял с пола червонец и воскликнул:

— В самом деле — чистое золото, без обмана! Эй, официант, принеси метелку и совок и подбери все монеты с пола.





Официант, как ему было приказано, собрал в совок золотые и высыпал их горкой на стол. Мои приятели сгрудились тесной толпой.

— Ого, здесь, пожалуй, наберется тысяч на двести иен!

— Нет, нет, больше. Хорошо, что попался крепкий стол, а то не выдержал бы, подломился.

— Нечего и говорить, вы научились замечательному волшебству. Подумать только, в один миг превращать угли в золотые монеты!

— Да этак и недели не пройдет, как вы станете архимиллионером, под стать самому Ивасаки или Мицуи.

Зрители наперебой восхищались моим искусством, а я, откинувшись на спинку кресла, дымил сигарой.

— О нет, используй я хоть однажды искусство магии ради низкой корысти, во второй раз ничего бы не получилось. Вот и эти червонцы… если вы уж довольно нагляделись на них, я сейчас же брошу обратно, в камин.

Услышав эти слова, приятели дружно запротестовали, словно сговорились.

— Такое огромное богатство снова превратить в уголья, да ведь это неслыханная глупость! — повторяли они.

Но я упрямо стоял на своем: непременно брошу червонцы обратно в камин, как обещал Мисре-куну. Но вдруг один из приятелей, как говорили, самый хитрый из всех, сказал, ехидно посмеиваясь себе под нос:

— Вы хотите превратить эти червонцы снова в угли. А мы не хотим. Этак мы никогда не кончим спорить. Вот что я придумал: сыграйте-ка с нами в карты! Пусть эти червонцы будут вашей ставкой. Останетесь в выигрыше — что ж, распоряжайтесь ими, как вам будет угодно, превращайте их снова в угли. Ну, а если выиграем мы, отдайте нам все золотые в полной сохранности. И спор наш, в любом случае, закончится к обоюдному согласию!

Но я отрицательно потряс головой. Нелегко было меня уговорить. Тут приятель мой стал смеяться еще более ядовито, хитро поглядывая то на меня, то на груду червонцев.

— Вы отказываетесь сыграть в карты, чтобы не отдать нам эти червонцы. А еще говорите: победили корысть, чтобы совершать чудеса! Ваша благородная решимость что-то теперь кажется сомнительной, не так ли?

— Поверьте, я превращу эти золотые в угли совсем не потому, что пожалел отдать их вам…

Мы без конца повторяли свои аргументы, и наконец меня, что называется, к стенке приперли. Пришлось согласиться поставить червонцы на карту, как требовал приятель. Само собой, все страшно обрадовались. Где-то раздобыли колоду карт и, тесным кольцом обступив картежный столик, стоявший в углу, стали наседать на меня:

— Ну же! Ну, скорее!

Вначале я вел игру нехотя, без увлечения. Обычно мне не везет в карты. Но в этот вечер мне почему-то фантастически везло. Играя, я постепенно увлекся. Не прошло и десяти минут, как, позабыв обо всем на свете, я по-настоящему вошел в азарт.

Партнеры мои, конечно, затеяли этот карточный поединок с целью завладеть моим золотом. Но по мере того, как рос их проигрыш, они словно обезумели и с побелевшими лицами повели против меня самую отчаянную игру. Все их усилия были напрасны! Я ни разу не проиграл. Напротив! Я выиграл почти столько же золотых, сколько у меня было сперва. Тогда тот же самый недобрый приятель, подбивший меня на игру, крикнул, безумным жестом разметав передо мной карты:

— Вот. Вытащите карту! Я ставлю все свое состояние — земли, дом, лошадей, автомобиль, все, все без остатка! А вы поставьте все ваши червонцы и весь ваш выигрыш. Тяните же!

В этот миг во мне загорелась жадность. Если я сейчас, на свою беду, проиграю, то, значит, должен буду отдать ему мою гору червонцев, да еще весь мой выигрыш в придачу? Но зато уж если выиграю, все богатство моего приятеля сразу перейдет ко мне в руки! Стоило, в самом деле, учиться магии, если не прибегнуть к ней в такую минуту!

При этой мысли я уже не в силах был владеть собой и, тайно пустив в ход магические чары, сделал вид, что наконец решился:

— Ну, хорошо! Тяните карту вы первый.

— Девятка.

— Король! — торжественно воскликнул я и показал свою карту смертельно побледневшему противнику.

Но в то же мгновение — о чудо! — карточный король словно ожил, поднял свою увенчанную короной голову и высунулся по пояс из карты. Церемонно держа меч в руках, он зловеще усмехнулся.

— Бабушка! Бабушка! Гость собирается вернуться домой. Не надо готовить ему постели, — прозвучал хорошо знакомый голос.

И тотчас же, неизвестно отчего, дождь за окном так уныло зашумел, словно он падал тяжелыми, дробными каплями там, в бамбуковых зарослях Омори.

Я вдруг опомнился. Поглядел вокруг. По-прежнему я сидел против Мисры-куна, а он, в неярком свете керосиновой лампы, улыбался, как тот карточный король.

Еще и пепел не упал с сигары, зажатой у меня между пальцами. Мне казалось, что прошел целый месяц, а на самом деле я видел сон и этот сон длился всего две-три минуты. Но за этот короткий срок мы оба ясно поняли, что я не тот человек, кому можно открыть тайны магии Хассан-хана.

Низко опустив голову от смущения, я не проронил ни слова.

— Прежде чем учиться у меня искусству магии, надо победить в себе корыстолюбие. Но даже этот один-единственный искус оказался вам не под силу, — мягко, с видом сожаления, упрекнул меня Мисра-кун, положив локти на стол, покрытый скатертью с каймой из красных цветов.

Пусть посетителей и немного, но это самые любознательно-доброжелательные из числа засевших на форуме.
Прочитал страницы три сейчас сразу не отрываясь и немного не всё. потом опять надо в спячку сейчас!!

Зима

Подойди ближе, подруга моей жизни, подойди ко мне, не позволяй дыханию снегов разлучить наши тела. Сядь около меня перед этим очагом. Огонь ведь приятный плод зимы.
Расскажи мне о деяниях веков. Уши мои утомились от вздохов ветра и стонов стихий. Закрой хорошо дверь и окна. Зрелище гневного лица природы печалит душу мою; вид селенья, сидящего, точно вдова, в сугробах снега, источает кровь из сердца...
Налей в светильник масла, о подруга моей жизни! Он скоро потухнет. Поставь его около меня, чтобы мне видеть, что начертали ночи на твоем лице... Дай кубок вина, выпьем и вспомним день сбора.

Подойди ближе.
Подойди ближе ко мне, возлюбленная души моей, – огонь погас, и пепел сейчас скроет его... Обними меня: ведь уже потух светильник, и мрак победил его... Вот и наши глаза отягчило вино годов...
Взгляни на меня взором, насурьмленным дремотой...
Обними меня прежде, чем обнимет нас сон. Поцелуй меня – ведь снег уже победил все, кроме твоего поцелуя...
Ох дорогая моя, как глубоко море сна, ох как далеко утро... в этом мире!

Джебран Халиль Джебран
с арабского

ПРИТЧИ КИТАЯ
5 великих притч

часть первая

Лао-Цзы



Эта история случилась в Китае, во времена Лао-цзы. В селении жил очень бедный старик, но даже монархи завидовали ему, потому что у старика был прекрасный белый конь. Цари предлагали за коня сказочную цену, но старик всегда отвечал отказом.

Однажды утром коня не оказалось в конюшне. Собралось всё селение, люди сочувствовали:

— Глупый старик. Уж мы-то знали, что однажды коня украдут. Лучше было бы продать его. Какое несчастье!

Старик, смеясь, ответил:

— Не торопитесь с выводами. Просто скажите, что коня нет в конюшне — это факт. Не знаю, несчастье это или благословение, да и кто знает, что последует дальше?

Через пару недель конь вернулся. Он не был украден, просто вырвался на волю. И не просто вернулся, а привёл с собой дюжину диких коней из леса.

Сбежавшиеся соседи наперебой твердили :

— Ты был прав, старик. Прости нас, нам неведомы пути Господни, но ты оказался более прозорлив. Это не несчастье, это благословение.

Старик усмехнулся:

— Снова вы заходите слишком далеко. Просто скажите, что конь вернулся. Никто не знает, что произойдёт завтра.

На этот раз люди уже не говорили много, но в душе каждый посчитал, что старик ошибается. Ведь пришло целых двенадцать коней!
Сын старика стал объезжать диких лошадей, и случилось так, что одна из них его сбросила. Юноша сломал обе ноги.
Снова собрались люди и стали судачить.

Они говорили:

— Ты опять оказался прав! Это несчастье. Твой единственный сын сломал ноги, а ведь он твоя опора на старости лет. Теперь ты беднее, чем был.

Старик отвечал:

— И опять вы пустились в рассуждения. Не заходите далеко. Скажите просто, что мой сын сломал ноги. Никто не знает, беда это или удача. Жизнь — лишь череда событий и будущее неизвестно.

Случилось так, что через несколько дней после этого страна вступила в войну и все молодые мужчины были мобилизованы.
Остался только сын старика, ставший калекой. Все стенали в ожидании жаркой битвы, сознавая, что большинство юношей никогда не вернуться домой.
Люди пришли к старику, сетуя:

— Ты опять прав старик, это было благословение. Хотя твой сын и изувечен, он всё же с тобой. А наши сыновья ушли навсегда.

Старик снова сказал:

— Вы опять судите. Никто не знает. Скажите только, что ваших детей взяли в армию, а мой сын остался дома.





Мораль сей притчи : не стоит интерпретировать события своей жизни, нам не дано увидеть их во всей полноте. Однажды вы осознаете, что всё прекрасно.